Абдулла Абдуллаевич Магомедов

В газете «Махачкалинские известия» уже стало доброй традицией знакомить читателя с книжными новинками наших дагестанских авторов. Вот и на этот раз с удовольствием представляем научную книгу доктора политических наук, профессора А.А. Магомедова о таком феномене, как «дагестанский народ».

– Абдулла Абдуллаевич, начну наше интервью с информационного повода. На днях вышла в свет ваша новая книга «Мы - дагестанский народ». На чем в первую очередь вы сосредоточили свой исследовательский интерес? 

– Я предпринял попытку сделать некий ментальный срез Дагестана, посмотреть и осмыслить, что мы из себя представляем. Кто и что может консолидировать наше современное дагестанское общество? Кто я, кто мы, кто они? Какие мы? Каковы наши ценности? К чему мы стремимся? Как преодолеть общественные разломы сегодня и завтра? Какие вызовы и опасности существуют на пути формирования дагестанского народа? Каковы ресурсы для осуществления цели? В работе предпринята попытка ответить на эти и ряд других связанных с ними вопросов.

В контексте современного развития Дагестана идентичность рассматривается как важнейший ресурс социальных изменений, как комплекс представлений, образующих согласованную и солидарную мотивацию индивидуального и общественного поведения. При этом подчеркнуто, что процесс социальной идентификации играет ключевую роль в формировании мотивации людей, в объединении их усилий для решения современных общественно значимых задач, в стабильном развитии дагестанского общества и обеспечивающих его жизнедеятельность государственных и гражданских институтов.

- Вы взялись за очень сложную тему, ведь современные исследования национальной идентичности отличаются многообразием подходов…

- И дело здесь даже не в междисциплинарности (хотя свою лепту в изучение данного явления вносят и историки, и философы, и социологи, и политологи, и представители других общественных дисциплин). Дело прежде всего в многомерности того явления, которое называют «национальная идентичность». Обзор литературы наглядно демонстрирует неоднозначность, противоречивость и взаимоисключаемость основных трактовок концепта «нация». Многие политологи вообще негативно оценивают сам фактор этничности, а некоторые специалисты, в том числе и в России, убеждены, что современная реальность ставит перед ученым сообществом абсолютно новую задачу – деполитизации этничности или деэтнизации политики. А ряд авторов, наоборот, наделяет этнические общности политическим содержанием, рассматривая их как «локус в системе властных отношений, а этничность – (как) один из мощных ресурсов в политической мобилизации группы, помогающий группе этой осуществлять собственные интересы». Национальное самосознание как референтная система индивидуальной и групповой самоидентификации распадается на гражданскую, этнокультурную, конфессиональную и социально-психологическую составляющие. Процессы размывания идентичности как целостной системы координат в условиях растущей индивидуализации сознания приводят некоторых исследователей к выводу, что современный человек занят проблемами «индивидуального существования, с которым национальное никогда не считалось». Одним словом, ныне в России существуют разные научные парадигмы – примордиалистская (нация и этнос – это политически организованный этнос), инструменталистская (нация и этнос – средство достижения интересов определенных этнических групп), конструктивистская (нация и этнос – это сконструированные и придуманные общности). В книге раскрывается авторский взгляд на все эти теоретические вопросы.

- Вы часто говорите о бренде, имидже Дагестана. А зачем это нам нужно?

- Он необходим нам для стабилизации, нормального, цивилизованного социально-психологического самочувствия людей, оздоровления «социального климата», обеспечения лояльности, толерантности и сплочения населения, благоприятных добрососедских и внешних отношений, создания инвестиционного климата, привлечения туристов. Руководство страны и республики сегодня старается развивать в нашем регионе (я имею в виду не только Дагестан, но и весь Северный Кавказ) туристско-рекреационный комплекс, инновационные технологии, создавать необходимые условия для притока сюда капитала. А как это сделать без обеспечения стабильности в регионе, безопасности его граждан? Вот почему нам необходим положительный имидж региона. И еще. Нас, дагестанцев, ни в России, ни в ее субъектах, ни на Кавказе, ни за рубежом не будут уважать, и, естественно, к нам не будут идти инвестиции, пока мы не станем уважать сами себя. И если мы не будем убеждены в том, что мы лучшие, то нас никто никогда такими не признает. 

- Вы утверждаете, что для Дагестана становится все менее приемлемым и неадекватным употребляемое во множественном числе название «народы Дагестана». Чем это можно объяснить?

- Необходимо нам всем определиться в терминологическом раздрае, когда и в научном, и в обыденном общении употребляются разные по смыслу, то есть невзаимозаменяемые термины: «дагестанский народ», «народы Дагестана», «народности Дагестана», «дагестанские народы», «граждане Дагестана», «этносы Дагестана», «многонациональный дагестанский народ».
Кризис национально-цивилизованной идентичности современного дагестанского общества, наступивший с утратой прежней советской идентичности и несформированностью новой, дагестанской, все еще не определен. Люди либо до конца толком не понимают, кем они являются, либо не задумываются об этом. Вероятно, они воспринимают это в контексте стереотипов, существовавших и в советское время, и в дооктябрьском Дагестане. Может быть, имеют место ностальгия по прошлому и отсутствие уверенности в завтрашнем дне. Тоска, депрессия, тревога неопределенности – вот что сопутствует обыкновенно потере идентичности, пониманию того, кто ты есть. Идентификационный концепт «дагестанцы» не закрепился в сознании и в лексиконе большинства людей, предпочитающих идентифицироваться по этническому (аварцы, даргинцы, кумыки, лезгины, лакцы…), конфессиональному признакам или же по месту жительства или происхождению (ахтынец, акушинец, цумадинец и т.п.). Конституция Республики Дагестан отводит роль суверена «дагестанскому народу» как целому, а не как механической совокупности составляющих его этносов и этнических групп и устанавливает равенство прав и свобод всех граждан РД независимо от национальности, что открывает возможность для интерпретации обладающего суверенитетом сообщества как гражданской общности. И пока мы не осмыслим равнозначно сущность феномена «дагестанский народ», который является не столько дружбой народов, сколько сложным, исторически закономерно и объективно сформировавшимся единством (общность, цельность, субъект), и пока мы не будем оперировать глубоко осмысленным понятием «дагестанский народ», ничего рационального из наших рассуждений не выйдет. Применение термина «дагестанский народ» означает введение обозначаемого им понятия в систему ценностей и коммуникативную практику.
Если у большинства населения не сформировалось гражданское сознание принадлежности к своей Родине – Дагестану и его государственному строю как выразителю ее идентичности, то неизбежны проявления политической индифферентности и абсентеизма, отчуждения от власти, что является благодатной почвой, на которой возникают борьба кланов, региональный сепаратизм. Дагестанцы – это не этнос, не этноним, а обобщенное обозначение всех людей, которые живут в Республике Дагестан и являются ее гражданами. Термин «дагестанский народ» - это формула, означающая общегражданскую автоидентификацию. Идентичность и ценности, лежащие в основе дагестанского общества, служат критерием принадлежности к общности дагестанский народ.

- Является ли формирование гражданской общности «дагестанский народ», конструирование образа о нас необходимостью в наше время?

- Для укрепления единства нашего общества, прежде всего, необходимо осмыслить, «кто мы». Этносы в Дагестане окончательно сформировались в XVI-XVII веках. Но этносы – это не застой, а развивающиеся социальные, самоорганизующиеся системы, где ведущую роль играют адаптационные процессы, направленные на решение возникающих проблем как внутри системы. так и в ходе взаимодействия с другими этносами. Происходят существенные изменения в контексте большого интервала времени, и живут этносы в рамках естественной социальной эволюции мира, развиваются во времени – «подобие роста растения из зерна» (Гегель). Шел процесс перехода от одного состояния к другому. Поскольку социальную жизнь этносов правомерно рассматривать как взаимодействие, то есть как обмен духовным, культурным, хозяйственным опытом, то в этом контексте и надо искать исходный пункт социальных изменений. Одновременно в процессе развития и с осознанием этносами своей тождественности с другими этносами, а отдельным индивидом – своей принадлежности к общности «дагестанский народ» происходит эволюция от простейших форм самоидентификации (в раннем возрасте отнесение себя к определенной семье, позднее - к этносу) до рефлексии – размышлений о собственной судьбе, цели жизни и предназначении в мире, значит, и в составе единого дагестанского (российского) общества. Индивид осознает, что невозможно совершенствовать себя, не совершенствуя общество, в котором он живет. Поэтому социальное самосознание представляет собой осознание этносами республики собственной дагестанской идентичности, понимание подавляющим большинством членов общности единых целей и интересов, необходимости выработки коллективных норм, общепризнанных ценностей, устремлений и идеалов.
Признать свою идентичность только на основе одной лишь этнической принадлежности на новом витке развития дагестанских этносов мало и необъективно. Такая идентичность неудовлетворительна и никак не может стать в качестве нормативной. Почему? Потому что там, где есть «мы» (мы - аварцы, мы - агулы, мы - даргинцы и т.д.), веками бок обок на одной территории живут и те же «они» (они - аварцы, они - агулы, они - даргинцы и т.д.), то есть «не мы». Они не «мы», мы не «они». При этом возникают противоречия, не объединяющие нас и не способствующие выражению того, чем мы являемся в действительности. Другими словами, ощущение причастности только к определенному этносу ведет к межэтническим и социальным конфликтам. Только одна этническая принадлежность не позволяет стать основой самосознания всех этносов, ибо тогда наш общий культурный стандарт, тип, коллективное, историческое «мы», наша совместная борьба и труд на благо всех этносов и в целом Дагестана, вошедшие в живую, неделимую, органическую, целостную ткань дагестанского общества, затрещит по всем швам. Поэтому изучение проблемы формирования коллективной идентичности позволяет понять механизм конституирования политических сообществ, связанных как с определением границ (одна из основ самоидентификации) между Нами и Другими, так и с конструированием сети отношений, создавших единый дагестанский народ. Одна из основных составляющих механизма формирования дагестанской идентичности, тесным образом связанная с установлением границ «свой - чужой», - успешная коммуникация, и зависит она не столько от знания языка, сколько от общего жизненного контекста, т.е. всей совокупности представлений о «мы - сообществе».
В реальности мы вместе уже не разные этносы, не классы или социальные группы, не разные конфессии, не сборище инвалидов и не месиво, а единый дагестанский народ – коллективная, гражданская идентичность, система осознанных потребностей и интересов, направленных на обеспечение жизнеспособности, самодействия, саморазвития всех этносов и этнических групп, дагестанского общества как единого, неделимого, целостного, исторически сложившегося живого организма. В этом его генезис. Мы в первую очередь – дагестанский народ, а потом уже этносы. Фундаментом единства, согласия и стабильности в дагестанском обществе должно стать формирование гражданской, коллективной общности дагестанского народа, а не этническая общность. Именно такое единство, как пророчествует Расул Магомедович Магомедов, «превратится в опору и двигатель прогресса нашего народа в нынешних сложных обстоятельствах».
У каждого дагестанца – своя малая родина. «Многое утеряно, нечто приобретено, но лишь родина остается для меня неприкосновенной, и как вечность лежит она передо мной и одновременно за мной», - восклицал мыслитель, художник с мировым именем Халилбек Мусаясул. Однако есть иное чувство Родины (с большой буквы) как политической ценности – Республика Дагестан Российской Федерации (форма государственного управления, при которой органы власти избираются на определенный срок в определенном порядке). Дагестанское сообщество является политическим, поскольку сформировано в границах субъекта федерации и имеет свои органы управления. Такое чувство к Родине обязано своим появлением государству – центральному институту политической системы. В этом смысле родина и государство становятся синонимами, родине приписывается значение национального характера. Возникает это чувство под влиянием или давлением государственной идеологии, вызывающей у гражданина чувство долга и ответственности перед Родиной. Понятие «гражданин» означает принадлежность человека к конкретному политическому организму (политической системе), что подразумевает наличие у него прав и обязанностей именно как гражданина (см.: статьи 18-53 Конституции РД), а непросто как обывателя, руководствующегося своими личными интересами. При этом гражданин Республики Дагестан, гражданская идентичность напрямую не связывается с этнической принадлежностью. Коллективная, гражданская идентичность – это более широкая и универсальная идентичность. Наличие многосоставного дагестанского народа (аварцы, даргинцы, кумыки, лезгины, русские, лакцы, табасаранцы, чеченцы, ногайцы, азербайджанцы, евреи, рутульцы, агулы, украинцы, армяне, белорусы, таты, цахуры и т.д.) не угрожает, не перекрывает и не совпадает с этнической идентичностью, а также признает за гражданами свободу сохранять и поддерживать свое культурное наследие. Иными словами, можно быть аварцем, даргинцем, кумыком..., русским, украинцем, азербайджанцем, ногайцем..., считая себя дагестанцем, воспринимая Республику Дагестан как место постоянного проживания и как свой дом. Гражданство (принадлежность к Республике Дагестан) представляет собой одну из идентичностей человека, и совсем не обязательно – главную. Дагестанский русский или дагестанский грузин не перестают быть русским или грузином. У них – двойственная самоидентификация. При этом этнические, к примеру, русские сливаются с русифицируемыми аварцами, даргинцами, кумыками, лезгинами..., лакцами, и наоборот.
Понятие «дагестанец» должно нести в себе не этнический, а общереспубликанский (общероссийский), общегосударственный патриотический смысл как специфическую настройку эмоционально-волевой и сознательной сферы, которая противостоит социальной деструкции, развалу и разладу, способствует консолидации общества, привнося в него элементы стабильности, инвариантности, непрерывности и стимулируя положительное творение современной нашей истории.

- В чем существенная новизна Ваших рассуждений в отличие от трудов многих и очень известных дагестанских ученых в области национального вопроса? Каков основной философский смысл понятия «дагестанский народ»?

- Не все мои рассуждения вписываются в ранее сложившуюся картину проблем. Дело в том, что в своем развитии любая наука сталкивается с проблемой несоответствия в понятийно-категориональном аппарате. Смена эпох, проблем и задач, с одной стороны, развивает понятийный аппарат и науку, с другой - создает противоречия и несоответствия с достигнутыми результатами. Проще говоря, я пытаюсь осмыслить многое из нашей истории в контексте нашего времени и уровня современной культуры и жизни дагестанцев. В книге существует один мир – мир «реальности». И наше толкование понятия «дагестанский народ» несет в себе смысл, если оно осмысленно, то есть является либо истинным, либо ложным. Понятие «дагестанский народ» - это не пожелание – «ребята, живите дружно», а всеобщий закон, функциональный, политический, социальный, культурный императив (безусловное поведение людей независимо от их национальностей), интегрированность всех этносов и национальностей, живущих в Республике Дагестан, качественное их своеобразие, то есть основное условие существования, равновесия и стабильности нашей дагестанской социальной и политической системы в условиях выживания и глобализации.

- Несмотря на все проблемы, в непростой период (1991-2009 гг.) был заложен фундамент перемен в дагестанском обществе, но этого не хватило, чтобы достичь содержательного общественного согласия относительно ключевых ценностей, определяющих современную общедагестанскую идентичность. В чем здесь причина?

- Причиной этого является преимущественно подданнический тип политической культуры, который сохраняет такие традиционные черты, как долготерпимость, чинопочитание и покорность перед власть имущими, аульскую ментальность, низкую самооценку, слабое уважение к закону и т. д. Неоднозначно отношение наших людей и к Дагестану. Социальная дифференциация общества, угроза терроризма и т. д. привели к распространению конформизма, равнодушия, эгоизма, неуважительного отношения к государственным институтам. Однако большинство рассматривают Республику Дагестан и ее столицу Махачкалу как высшую, безусловную ценность. 

- Абдулла Абдуллаевич, вы одним из первых ученых-обществоведов республики заговорили о необходимости тотальной модернизации Дагестана, реконструкции традиционного сознания. А есть ли для этого у нас определенные предпосылки?

- Скажу так: в зачаточной форме в Дагестане уже существуют новые политические и экономические реалии, которых ранее не было: рыночная экономика, частная собственность, элементы демократии, многопартийность. То есть, налицо стремление к преобразованию общества и главное – динамичный настрой нового руководства Республики.

- Но вы, как ученый, не можете не осмысливать процессы, происходящие в нашем глобализирующем мире. Нет ли здесь опасности для наших традиций, жизненного уклада, убеждений, которые придавали народам Дагестана их этнографическое разнообразие? 

- Да, есть такая тенденция, что все те признаки, которые вы перечислили, уже постепенно сужаются, усваивая другие образы и формы жизни, в большей степени соответствующие реалиям современного мира. Не секрет, что сегодня тысячи и тысячи дагестанцев разговаривают на английском, французском, немецком, арабском… языках, чтобы чувствовать себя комфортно в иной культурной среде.

- В чем тогда риск исторического выбора?

- Он связан с тремя вопросами модернизации современного Дагестана. Модернизация осуществляется, во-первых, под воздействием особенностей мирового развития и их влияния на Россию, в частности и на Северокавказский регион. Во-вторых, под воздействием исторических метаний России. В-третьих, с учетом внутриполитического и социально-экономического развития Дагестана. «Я убежден, для того чтобы перейти на новый уровень развития, нам нужно измениться самим, модернизировать, если хотите, наше сознание, а вместе с ним - и подходы к управлению. Надо научиться развиваться самостоятельно», - подчеркнул Президент Дагестана Магомедсалам Магомедалиевич Магомедов на расширенном первом заседании президентского Совета. Трудно с этим не согласиться.

- А если спуститься с глобальных высот на нашу «грешную» землю, то, какими вам видятся основные проблемы республики?

- Это несбалансированная экономика, отсутствие внутреннего рынка и целостного хозяйственного комплекса; зависимость от завоза продуктов питания и бытовой техники; примитивная инфраструктура; неравные стартовые условия сельских поселений при вторжении рыночных условий в их жизнь; огромная пропасть между самыми богатыми и самыми бедными. А если к этому добавить стихийный процесс урбанизации, если хотите, маргинализации значительных слоев общества, слабую сформированность политического и культурного пространства, неготовность граждан к организованным политическим действиям, акциям протеста, созданию политических и общественных движений, то картина становится более понятной и конкретной. С начала 90-х годов XX века в Дагестане наметился неуправляемый процесс «аулизации» городского населения, особенно Махачкалы. Появился обширный слой социальных маргиналов без настоящего места работы и профессиональной квалификации, без ясных социальных ориентиров в жизни.

- А зависит ли успешная реализация этих проблем от взаимоотношения власти и интеллигенции?

- Это очень тонкий и сложный вопрос. И если мы бросим взгляд на историю, то увидим, что самые выдающиеся научные открытия или произведения в одних случаях создавались в единстве с властями, в других - в борьбе и в оппозиции к ним. В любом случае необходима позиция. Только не быть нейтральным!
Известно, что с народом можно сделать только то, что народ позволяет с собой сделать. Однако при всех противоречиях большая часть ответственности за происходящее в Дагестане (и в России) неизбежно ложится на интеллигенцию как наиболее образованную часть общества. В переломные эпохи интеллектуалы становятся интеллигентами; когда взбаламученное море успокаивается – интеллигенты становятся интеллектуалами, профессионалами умственного труда. Интеллигент, захваченный идеологическими проблемами, и интеллектуал-специалист – две крайние точки, между которыми жизнь постоянно колеблется. Какие, к примеру, рассказы, повести, романы, пьесы написали за последние двадцать лет дагестанские писатели и поэты? Где художественное осмысление образа жизни (порядочного или криминального) современников? Где современная драматургия – законодательница театральных и даже общественных идей? Настала необходимость смещения акцентов и перехода от самоутверждения к сопричастности, от предпочтения себя миру к защите мира и принятию на себя ответственности, от точки зрения своих интересов к точке зрения всего остального бытия и своего призвания в нем.

- Спасибо, Абдулла Абдуллаевич, за интересную беседу. Надеемся, что в будущем появятся новые поводы для встреч с читателями нашей газеты. 

Досье МИ: Магомедов Абдулла Абдуллаевич - кандидат исторических наук, доктор политических наук, профессор, член президиума Российской академии социальных наук, академик Академии политических наук, заслуженный деятель науки РД. Его имя отмечено в энциклопедических изданиях «Кто есть кто в России (М., 1997 г.), «Современная политическая история России (М., 1999 г.). Его книга «Дагестан и дагестанцы в мире» издана на арабском языке в Сирии и Тунисе, а книгу «Становление Дагестана завтрашнего: самоузнавание, опасности и шансы» запросила библиотека конгресса США. 
Родился в 1942 году в сел. Чуниб Чародинского района. 
В 1968 году с отличием окончил исторический факультет Дагестанского государственного университета, Ленинский стипендиат. В 1970- 1972 гг. – аспирант, член Дагестанского обкома ВЛКСМ, председатель Совета аспирантов ДГУ, заместитель Совета молодых ученых Северо-Кавказского научного центра высшей школы (Ростов - на - Дону). С 1972 по 1988 годы – на преподавательской и профессиональной партийной работе. С 1981 по 1988 годы - секретарь Махачкалинского горкома партии.
С 1988 года – проректор, первый проректор Дагестанского государственного педагогического института-университета, ныне - Советник ректора Дагестанского государственного педагогического университета. С 1991 года – президент Дагестанской ассоциации по связям с соотечественниками за рубежом «Ватан», член президиума Международной ассоциации по связям с соотечественниками за рубежом «Родина» (Москва). В 2000-2006 – заместитель секретаря Дагестанского регионального отделения партии «Единство», руководитель секции «Власть и общество» консультативного совета при Администрации г. Махачкалы, сопредседатель Конгресса интеллигенции Дагестана. 

Эдуард Эмиров,
Махачкалинские известия, № 27 от 16 июня 2010

• < Назад